Мы расположились за столом

Мы расположились за столом, потрепались, вспоминая былое и думы. С набитыми ртами посмеялись над двумя годами, проведенными вместе, пока Валерку не исключили за несданную математику.

– На всю жизнь запомню эти дифуры*, – шлепнул ладошкой по столу Валера. – Препод, сука, всю жизнь поломал.

Я поддакнул и задумался над сломанной Валеркиной судьбой. Бедолагу лишили дерматиновой корочки с записью «Студент дневного отделения факультета электроники и автоматики Московского инженерно-физического института». Теперь мифистский выкидыш влачил жалкое существование бывшего депутата Государственной Думы*: «Мосье, же не манж па сис жур. Гебен зи мир битте этвас копек ауф дем штюк брод!»

Прокатиться на автобусе по студенческому проездному не мог. Проникнуть на законных основаниях в первый корпус общежития и провести ночь за росписью пули* – тоже мимо. Даже посидеть под елкой в институтском дворике Валерка никакой возможности не имел. Незавидна и неказиста ;bpym исключенного мифиста.

– Забей, Валера. Все наладится, – хлопнул я друга по плечу. – Лучше расскажи, чем занимаешься.

– Банковскими технологиями. Денежные потоки и все такое. Подробности в понедельник.

– А я что буду делать?

– Ничего особенного. Работа с платежами. Вернее, работать будут за тебя. Твоя задача – отслеживать цифры. Чистая математика. Ты же шаришь.

– В математике шарю, – согласился я.

– А я, как выяснилось, нет. Выпьем за цифры.

– Выпьем.

Мы выпили. Со стуком опорожненных рюмок к Валере подкрался метрдотель, согнулся пополам, что-то прошептал. Валера потряс головой и сказал, что с султаном разговаривать не готов. Метрдотель выпрямился, постоял в испуганной задумчивости, уточнил:

– Что султану передать?

– Передай, я сам зайду, как освобожусь. У меня переговоры.

Как только метрдотель удалился, я засыпал Валеру вопросами:

– К султану? В Турцию? А меня возьмешь? А че с ним? У тебя завязки? А я…

– Дурачок, успокойся. Султан – это чечен местный, имя такое, Шахсултан, – ухмыльнулся Валера и пояснил: – Он тут на пятом этаже зависает. Наливай.

Плеснувши водки по стаканам я, распираемый любопытством, поинтересовался:

– Какие дела с чеченом?

– Финансовые, – кратко ответил Валера и махом опрокинул внутрь сотку. Чуть поморщившись, продолжил:

– Схемы всякие. Лимон туда, арбуз сюда... У Султана в нужных местах пупсы натыканы. Он тут сидит и дергает за веревочки.

– Зачем веревочки дергать? – не понял я. Хмель препятствовал мыслительным процессам.

– Чтобы денег намыть. Он по лимону грина в месяц делает.

– Брокером работает? – ахнул я в изумлении.

– Брокеры – это мелочь подзалупная, – хмыкнул Валера. – Настоящие бабки крутятся не на биржах, а между Москвой и регионами. Кстати, ты случайно не из Свердловской области?

– Рядом, тоже с Урала. Но нет.

– Жалко. В Ебурге нужен пупс с выходом на облздрав.

– У мамы, кажется, двоюродная сестра врачом работает в Алапаевске. Может, она кого знает.

– Хорошо бы, но вряд ли. Слушай сюда. Султан сейчас с Минздравом схему крутит. Популярно объясняю для невежд. 

Валера, как Чапай в кино, расставил на столе рюмки, фужеры и стаканы, начал водить руками:

– Смотри! В Белом доме сидит пупс, который звонит Султану с сообщением, что готовится постановление о выделении Минздраву бюджетных средств. За этот звонок пупс получает денежку. Только за сообщение. Султан звонит в Минздрав другому пупсу, который готовит бумажку по бюджетам для областей, и получает информацию за магарыч. В Минздрав бабки поступают из Минфина по частям, не полностью и не вовремя. В Минфине тоже пупс сидит и сообщает куда, когда и сколько отправят. В общем, получается, что в областях ждут средства, которые должны быть перечислены, но понятия не имеют когда и кому Казначейство отправит. Зато Султан в курсе. Вчера поступила информация, что через две недели в Ебург триста лимонов запузырят. Надо попилить.

– Как?

– Во вторник вылетаем в Кольцово, оттуда прямиком в облздрав на прием.

– Прямиком?

– А что такого? Всучим секретарше бутылку «Амаретты»* и коробку «Моцарта»*. Зайдем к начальнику, пообещаем федеральную красоту для области и котлету денег на карман. Главное – озвучить цифры ихнего отката. Стандарт – десять процентов, но можно двигаться до двадцати, хотя такое бывает редко. Там такое дело. В Свердловском облздраве знать не знают, что получат скоро триста лямов. Наша с тобой задача проста: подогреть местных и заключить договор поставки на всю выделяемую сумму. Махнем договор, получим от облздрава выделенную сумму, купим технику, накрутим десять концов и отправим в Ебург. Туда же передадим наличными десятину комиссионных, чтобы не обижать. В математике ты разбираешься. У нас останется восемьдесят процентов от выделенного на область. Элементарно. Двести сорок лямов за ликер из ларька и конфетки.

– А если они не согласятся подписать с нами контракт?

– Будут сосать. Султан позвонит другим пупсам в пару мест, и средства Свердловского облздрава переправят на Брянское животноводство. Денег никогда не хватает. Поэтому транзакцию можно отменить в любой момент. Мы работаем честно. Кто сотрудничает с нами – получает деньги. А кто отказывается – сосет…

– А больные?

– Какие больные?

– Ну, там, в Свердловской области, есть больные. Им государство деньги на лечение отправляет. А ты хочешь забрать.

– Ну и что? Не я, так кто-нибудь другой заберет. Деньги до больных в любом случае не дойдут. Ты чего напрягся? Так схема работает. Тебе в Свердловской области не лечиться. Мне тоже. Нет проблем.

– У больных деньги отнимать?...

– Э-э. Да ты совсем дремучий. Никто ничего не отнимает. Это бизнес. Есть схема. Хочешь жить хорошо – живи по схеме. А кто не хочет жить по схеме, тот сосет. Ну. Расслабься. Вся страна с коммунистических идей переехала на схематоз.

Я расслабился. Перевел дыхание. Сосредоточился. В четыре глотка осушил пару рюмок и поплыл в туман.

Единственным проблеском сознания оказалась площадь Маяковского, куда привез Жорж.

«Мерседес», вылитый бронепоезд на запасном пути*, стоял за памятником пролетарскому поэту. Вокруг постамента скакал Валерка с голым торсом, махал над головой желтой рубашкой и во всю глотку орал: «Жизнь – говно! Мне нету солнца! Жизнь – говно! Мне нету солнца*!». Я бродил где-то рядом и поддакивал. По большому счету, Валерка был безусловно прав.